Высокий ши Ложь
Шаг, поворот, фуэте. Поднять руки, позволить торжествующей и мрачной мелодии вести себя в призрачном танце. Движется фантомная, черная тень по авансцене. Черный шелк, черный газ, чернота волос. Взгляд из-под ресниц зал, полный людей и... не только. Театр бессмертных, это так модно. Это так пафосно - смотреть и слушать тех, кто оттачивал свои тела и голоса десятилетиями. Пусть даже они и пьют кровь людей. Но ведь не убивают же, это все "бабьи сказки и черный пиар". Мимолетная насмешливая улыбка, ее можно позволить, она скрыта пируэтом и темным облаком взлетевших волос.
Проход вблизи от рампы, игра электрического света на ткани, на ногтях. Букеты цветов, я их вижу. Мне, в числе прочих любимцев публики вручат их на поклоне. Я подарю вам всем дежурную улыбку, с самыми кончиками клыков, мелькающими между подкрашенными губами. Будет счастье у гримерш, у костюмерш и всяких прочих работников сцены. Ведь с недавних пор я раздаю букеты направо и налево, а со мной в мое жилище всегда уезжает лишь один скромный, ну на фоне этих роскошеств, цветок. Я каждый раз нахожу его в гримерке. И узнать, откуда они... ну могу же я позволить себе капризы? Пришлось администрации узнать, кто же оставляет свои подарки молча и без карточек.
Играть свою роль, танцевать свою партию, произносить слова, хитрить, очаровывать и предавать тех, кто как я - есть лишь на сцене. И не смотреть туда, в зал, туда, где это место всегда занято одним и тем же зрителем... в конце концов, зачем мне, тому что есть сейчас, туда смотреть? Это мне-без-грима хочется...
...снять грим, сдать костюм, влезть в джинсы, в грубые осенние ботинки, провести расческой по волосам. Рубашка, черный шарф, любимое пальто, и выйти на прохладный ночной воздух. Сумка через плечо. И цветы, чья простая упаковка все еще хранит блики и тени зрительного зала. Пока никто не видит, можно позволить себе мечтательную улыбку и зарыться лицом в цветы, вдыхая аромат. Знаешь, я ведь теперь не принимаю больше ни от кого цветов. Ну на сцене - этикет, потом раздаю. А те, что присылают поклонники - отправляю обратно. Впрочем, откуда тебе об этом знать.
Привкус сигарет во рту, он, право слово, даже привычнее крови. Если ты вампир, то можешь позволить себе дымить хлеще паровоза, зубам и легким - все равно. И кожа светла без всяких белил, идеальный цвет лица обеспечен.
Щелчок, с которым ключ проворачивается в замке. Пальто на вешалку, старая, кем-то подаренная ваза наполняется водой, под ногтем трескается полиэтилен упаковки. Критично осматриваю цветок, чуть подрезаю стебель, чтобы дольше стоял и несу в спальню. Так люблю этот аромат... пальцы скользят по нежным очертаниям белых лепестков. Белые лилии. Бреду с зажигалкой по комнате, зажигая свечи - не люблю дома электрический свет. А за мной плывет аромат твоих цветов.
С каждым новым выступлением я прохожу все ближе к авансцене. На расстояние мысли, на волос, на ноготок, на шаг... я знаю, что однажды, после поклона я уйду не за кулисы. Потому что ты подойдешь к сцене и протянешь мне руку. Не предлагая, не давая выбора, просто жестом подтверждая тот факт, что я - твой. И я... я поверю, и шагну со сцены вниз. Однажды.
А пока я буду валяться на не разобранной постели, в полумраке комнаты смотреть на крупные, прекрасные цветы в старой красной вазе.
Проход вблизи от рампы, игра электрического света на ткани, на ногтях. Букеты цветов, я их вижу. Мне, в числе прочих любимцев публики вручат их на поклоне. Я подарю вам всем дежурную улыбку, с самыми кончиками клыков, мелькающими между подкрашенными губами. Будет счастье у гримерш, у костюмерш и всяких прочих работников сцены. Ведь с недавних пор я раздаю букеты направо и налево, а со мной в мое жилище всегда уезжает лишь один скромный, ну на фоне этих роскошеств, цветок. Я каждый раз нахожу его в гримерке. И узнать, откуда они... ну могу же я позволить себе капризы? Пришлось администрации узнать, кто же оставляет свои подарки молча и без карточек.
Играть свою роль, танцевать свою партию, произносить слова, хитрить, очаровывать и предавать тех, кто как я - есть лишь на сцене. И не смотреть туда, в зал, туда, где это место всегда занято одним и тем же зрителем... в конце концов, зачем мне, тому что есть сейчас, туда смотреть? Это мне-без-грима хочется...
...снять грим, сдать костюм, влезть в джинсы, в грубые осенние ботинки, провести расческой по волосам. Рубашка, черный шарф, любимое пальто, и выйти на прохладный ночной воздух. Сумка через плечо. И цветы, чья простая упаковка все еще хранит блики и тени зрительного зала. Пока никто не видит, можно позволить себе мечтательную улыбку и зарыться лицом в цветы, вдыхая аромат. Знаешь, я ведь теперь не принимаю больше ни от кого цветов. Ну на сцене - этикет, потом раздаю. А те, что присылают поклонники - отправляю обратно. Впрочем, откуда тебе об этом знать.
Привкус сигарет во рту, он, право слово, даже привычнее крови. Если ты вампир, то можешь позволить себе дымить хлеще паровоза, зубам и легким - все равно. И кожа светла без всяких белил, идеальный цвет лица обеспечен.
Щелчок, с которым ключ проворачивается в замке. Пальто на вешалку, старая, кем-то подаренная ваза наполняется водой, под ногтем трескается полиэтилен упаковки. Критично осматриваю цветок, чуть подрезаю стебель, чтобы дольше стоял и несу в спальню. Так люблю этот аромат... пальцы скользят по нежным очертаниям белых лепестков. Белые лилии. Бреду с зажигалкой по комнате, зажигая свечи - не люблю дома электрический свет. А за мной плывет аромат твоих цветов.
С каждым новым выступлением я прохожу все ближе к авансцене. На расстояние мысли, на волос, на ноготок, на шаг... я знаю, что однажды, после поклона я уйду не за кулисы. Потому что ты подойдешь к сцене и протянешь мне руку. Не предлагая, не давая выбора, просто жестом подтверждая тот факт, что я - твой. И я... я поверю, и шагну со сцены вниз. Однажды.
А пока я буду валяться на не разобранной постели, в полумраке комнаты смотреть на крупные, прекрасные цветы в старой красной вазе.