то ли графоманю, то ли вспоминаюСедые волосы, белая кожа, фиолетовая мгла, заполняющая глаза без разделения на зрачок и белок. Черная одежда, небрежная, но элегантная. Темная комната. Рыжеволосая женщина, чья красота сводит с ума, а глаза - изумрудный мрак. Пылают заревом волосы поверх тяжелого темного платья. Они так похожи, они брат и сестра. Но он не смотрит на сестру, а в зеркало на себя. И зеркало шепчет, шепчет вещи правильные, вещи мудрые, вещи правдивые. Ведь в зеркале он сам, как же отражение может лгать ему, самому упрямому из пяти детей их сумасшедшей матери? Зеркало говорит мудрые, правильные вещи и не верит, когда его кисть складывается в кулак и с размаху ударяет в тонкое стекло.
И звенит, рассыпается тающими осколками. Звенят кусочки стекла, разлетаясь по полу, пропадая в темноте. И звенит смех рыжеволосой женщины, тихо и призрачно звенит из ниоткуда смех их безумной матери. В этом звоне кружатся осколки мудрости, улыбки сестер и братьев, и рыжеволосая страница, воплощенная смерть, первой улыбается, перебирая стремительно чернеющие пряди. И выходит из сплетения ветвей за окном другая сестра, вытирая платком кровь с руки. И с тихой, вежливой улыбкой приходит через дверь младший, не рожденный их матерью, но принятый ими как родный. Отвешивает дружеский щелчок про носу зеленоволосый и нахальный, самый неуловимый из них. Радуется его сын, глядя на чернеющие волосы своего отца.
А что же зеркало, чье благоразумие удерживало его? Его осколки навсегда потеряны, они просто растаяли в свивающихся в углах тенях. Тенях, которые сгущаются, уплотняются, становятся прохладной тканью. Братья и сестры раступаются перед ней и ее спутником. Их королевой и королем, Матерью Тайн и ее консортом, ее генералом. Но в первую очередь отцом и матерью. Сила, по воле своей, все еще остающаяся женщиной, обнимает силу, все еще остающуюся мужчиной, ее сыном. И соленая, счастливая слеза сбегает по белоснежной коже.
- Добро пожаловать домой.