Начнем раздачу слонов.
Для Ash.
Мордред, Шеан. Утренняя тренировка, суровый юный наставник-принц. Юмор или серьезно - уж как пойдет)
читать дальшеБлеск клинка. Острая, ровная, прямая грань, несущая боль и погибель. Все так четко, все так ясно... совсем не похоже на хитросплетения человеческих мыслей, в которых я уже привык плавать. Но в чем-то похоже. Тот же поединок воль. Нет мыслей, нет тела. Где-то там, в глубине поединка не остается мышц и стали, а только столкновение воли и мастерства.
Удар. Не уклонюсь. Приходится парировать. Неудачно, рука занемела от прошедшего через два клинка усилия. Увернуться, отступить, выиграть лишние мгновения чтобы стряхнуть шок собственных мышц. Вспышкой мелькнувшего зрения - чуть поджатые губы. Год назад я бы даже не заметил.
Ты суровый наставник, мой принц. Первые месяцы наших занятий я постоянно ходил в синяках, наставленных учебным мечом. Теперь периодически хожу в царапинах, оставленных легкими касаниями твоего клинка. И постоянное искушение, пустить в ход свое искусство, закружить, отвести глаза... но я удерживаюсь. Не для того я напросился на эти занятия. Звон сталкивающихся клинков, быстрые движения, уклонения, повороты, блоки, защиты. Нападать я просто не успеваю, но все-таки я не безнадежен. Хоть какое-то время, но тебе приходится гонять меня по поляне.
Связка. Не успеваю... меч выворачивается из руки и улетает в сторону, кончик твоего клинка замер у моего горла.
- Ты убит.
Тень усмешки на твоих губах. Будто ты... впрочем, почему будто, ты ведь знаешь, как хочется позволить силе, спящей в глубинах, проснуться, взойти из темноты, подобно луне, осветить глаза касанием древней тайны. Острожно склоняю голову, признавая очередное за утро поражение. Я не использую магию. Это - моя маленькая победа. Мышцы ноют, но это приятная усталость.
Твой короткий кивок. Поднимаю меч с земли, улыбаюсь, встаю в стойку. Тренировка еще не окончена.
Танец стали и смерти. Которая проходит так близко, обдавая твоим дыханием и запахом металла. Но не прикасается, не убивает, не забирает с собой.
В этом есть что-то невероятно завораживающее.
Танец со смертью.
Для Одиночества.
Жанр - фэнтези, фэндом - на твой выбор.
Фраза: "Есть женщины, которые не могут породить ничего, кроме ночи".
читать дальшеТьма, пришедшая с востока, заполонила небо тяжелыми, словно бы угольными тучами. Грохот грома звучал их гневным криком боли, когда чернильные бока туч разрывали злые, ветвистые молнии. Весь скот давно был загнан в амбары и сараи, а жители деревеньки попрятались по домам. Даже собаки, и те побаивались брехать.
Старая Амброзия, деревенская ведьма недовольно хмурилась, глядя в небо, потом повернулась и спустилась в свою землянку, захлопнув дверь от ревущего на улице ветра. Жилище старухи было куда как колоритно. Чучело летучей мыши под потолком, очаг, вязанки трав по стенам, грубо сколоченные полки, уставленные горшочками, баночками, бутылочками, кувшинчиками. В деревне поговаривали, будто старая Амброзия может настоять в своих баночках храбрость, сварить сон и замешать спасение и погибель. А еще ее так и называли - Старой Амброзией. Казалось, старуха со своей землянкой была здесь всегда, все жители деревеньки помнили ее неизменной, как до того помнили ее их отцы, а до них дед. А тем временем на очаге булькал котелок. Впрочем, старой ведунье было не до супа и не до зелей. На прикрытых тряпками еловых ветках металась молодая женщина на сносях. Да видно было, что на крайнем уж сроке. Старуха покачала головой.
- Дура ты, Малашка, говорила ж я тебе - не во все байки верить стоит.
Роженица не ответила, она, дергаясь в схватках, и вовсе не слышала. Старая Амброзия еще раз покачала головой, сняла котелок с супом, накрыла и укутала тканью, чтобы не остывал побольше. Поесть ей придется еще не скоро. После чего повесила другой котелок, плеснула в него воды, и начала смешивать зелье. На крики женщины она не обращала внимания. Только острым ножом порезала ей руку, да добавила в свое варево несколько капель ее крови.
- Пойду я в лес, лес дремучий, соберу хворосту, хворосту сухого, да разведу пламень, пламень жаркий. В котел свой, котел старый, налью воды, воды речной да чистой, да заварю зелье, зелье сильное, все вложу в него, травы, травы разные, кровь, руду красную, яд змеиный, яд горький... - бормотание старухи смешивалось с треском огня и булькающими звуками, которое издавало ее варево, приобретая все более тошнотворный оттенок, а уж запах который от него шел... но старая Амброзия даже не поморщилась. Час ли прошел, больше, неизвестно. Побледнела роженицы, без сил уже совершенно распросталась на старухином ложе, а все никак не могла разродиться. Нашептав последние заговоры, Амброзия слила в кружку свое зелье и с силой, неожиданной для скрюченной старухи влила в рот женщине... та и разродилась. Десяток змей, вышедших из ее чрева, зашипел на старуху, которая приялась брать их в руки по одной, да удушивать. А удавленные, черным дымом они из рук ее исходили. Не видела она, что Малашка пришла в себя и с полными глазами ужаса уставилась на то, как бессильно пытаются змеи впиться в старухины руки.
- Ма...матушка Амброзия.
- Я уж давно матушка Амброзия, - проворчала старуха, прислушиваясь к утихающей буре, - что я тебе говорила, Малашка?..
- Но дак ведь... все ж ведьмы окружные говаривают, что единственный это путь, коли баба понести не может...
- Дура ты! Похлеще ведьм своих! - прикрикнула Амброзия, доставая какую-то банку из своих запасов и промывая чрево женщины, казалось, превратившееся в сплошную рану, - говорила я тебе, бывают женщины, что ничего кроме тьмы породить не могут, так ты же, дура, с заложным мертвецом легла. Эти змеюки все царство извести могли, да тебя бы первую и сгрызли, коли бы я тут рядом не была. Молчи уж, домой тебе хода нет теперь.
- Но... но...
- Не хнычь, девчонка. Нечего лезть было к древним силам, не понимая в них ничего, - казалось, глаза старухи в полумраке горят зловещим желтым огнем, - ты ж себя теперь навеки с ними повязала. Чтобы не уволокли тебя в какую ночь грозовую, отправлю тебя на Священный Остров, там тебя жрицы научат, как с древними силами ладить.
- Но это ж... души погибель! - дернулась девчонка.
- А ты по глупой этой новой вере и так ее погубила, грех и мерзость совершила, - противным скрипучим смехом засмеялась старая ведьма, - теперь тебе одна дорога - на Остров Благословенных, ученичества просить, мудрость Богини постигать. Сама бы я тебя в ученицы взяла, да запрещено мне, и еще сорок лет запретно будет. А там уж тебя научат как сладить с теми, кому ты глаза на себя открыла.
- Я в церковь... к батюшке... отмолю...
- Христа твоего еще и в помине не было, когда эти силы землей правили. И от того, что поп твой крест свой здесь воздвиг, никуда они не ушли, - скрипучий голос старухи вдруг налился силой, звучностью, - и крест тот упадет и мхом покроется, а силы эти останутся. Спи, Малашка, дам тебе оберег, понесешь мой привет Владычице Ниниане, глядишь и за меня словечко замолвишь...